"Лес"

11.12.1936

Комедия в 5-ти действиях

Александринский театр. Основная сцена

1936

К 50-летию сценической деятельности В.А. Мичуриной-Самойловой

Спектакль прошел 291 раз: Сезон 1936/1937 гг. - 43 раза Сезон 1937/1938 гг. - 59 раз Сезон 1938/1939 гг. - 39 раз Сезон 1939/1940 гг. - 45 раз Сезон 1940/1941 гг. - 28 раз Сезон 1941/1942 гг. - 22 раза ( в эвакуации в Новосибирске на сцене театра «Красный факел») Сезон 1942/1943 гг. - 24 раза ( в эвакуации в Новосибирске на сцене театра «Красный факел») Сезон 1943/1944 гг. - 31 раз ( в эвакуации в Новосибирске на сцене театра «Красный факел») Из «Театрального календаря» Санкт-Петербургской государственной театральной библиотеки»: 11 декабря 1936 года на сцене Ленинградского театра драмы состоялась премьера спектакля по пьесе А. Н. Островского «Лес» в постановке Владимира Платоновича Кожича. Художниками-постановщиками и художниками по костюмам выступили Александр Иосифович Константиновский и Сигизмунд (Евгений) Васильевич Товбин. Лес, поляны, аллеи заполнили пространство сцены. Реальный и романтичный русский пейзаж создал необходимый контраст уродливой жизни обитателей усадьбы Пеньки, но даже самые отрицательные из них не были плакатно-карикатурными. «Чисто-романтическую, страстную, "шекспировскую" выразительность» художники «пытались передать в сумрачных красках помещичьей гостиной, в грозовой атмосфере и в темной громаде как бы надвигающегося леса, в нависших деревьях запущенной аллеи и в освещенном луной дикорастущем по крутому обрыву сада».* «Кажется, впервые в постановке "Леса" художники, оформляющие сцену, почувствовали, что самый лес здесь не случаен, что русский пейзаж, окружающий усадьбу Гурмыжской, органично связан с самой идеей спектакля».* Над постановкой работал единый ансамбль корифеев бывшей Александринки: В. А. Мичурина-Самойлова (Гурмыжская), Е. П. Корчагина-Александровская (Улита), Ю. М. Юрьев (Несчастливцев) и Б. А. Горин-Горяйнов (Счастливцев) — мастера, которые очень давно не играли вместе. Удивительным образом спектакль находился вне тенденций своего времени и вне горячей полемики вокруг Актеатра. Он противостоял вульгарному социологизму, узаконенному режиссерами 1930-х годов в трактовке классики. Кожич, отказавшись от традиции обличения и системы социальных масок, наделил всех персонажей живыми человеческими чертами. Премьера была приурочена к 50-летию творческой деятельности актрисы Веры Аркадьевны Мичуриной-Самойловой и стала новой, принципиально важной страницей в истории театра и сценической жизни драматургии А. Н. Островского. «Гурмыжская — мне противна, но я с наслаждением работаю над этой ролью, которая явится моим творческим самоотчетом за полвека на сцене Александринского театра и в то же время началом нового сценического роста. Я хочу разрешить труднейшую задачу: оправдать Гурмыжскую, а обвинить ее время и среду. Родить мало — надо уметь воспитать!», — писала Вера Аркадьевна в однодневной газете «Лес», выпущенной специально к премьере спектакля.* Угнетённые, подневольные герои Островского привлекали своей доверчивостью, незащищённостью и умением оставаться собой, не взирая на обстоятельства. Пересмотрев традиционную трактовку ролей Аксюши (Н. С. Рашевская) и Петра (А. Ф. Борисов), режиссер вывел на сцену чудесную пару молодых людей, не желающих мириться с жизнью, которая выпала на их долю. Корни этой пары крылись в русском национальном характере. «Аксюша-Рашевская умеет не только беззаветно любить, она носитель, пусть робкого, но все же протеста. Нет той силы, которая заставила бы Аксюшу пойти против решения, продиктованного влечением сердца».* Правда, поэтическая душа Петра, выраженная через песни, которыми сопровождалось каждое появление этого персонажа на сцене, некоторым критикам показалось несколько искусственным. «Очевидно, увлеченный его вокальными способностями, режиссер заставил Борисова за время спектакля исполнить такое количество русских песен, что они могли бы составить программу специального концерта».*Недоучившегося гимназиста, холодного и расчетливого эгоиста Буланова блестяще исполнил недавно пришедший в театр молодой актер Николай Константинович Черкасов. «Н.К. Черкасову удается убедительно показать двуличность, приспособляемость Буланова, пресмыкание его и стремительное овладение "апломбом". В исполнении этого интересного и своеобразного актера образ Буланова становится одним из центральных в спектакле». * «Черкасов играет Алексиса Буланова сочно и остро. Старуха Гурмыжская прельстилась юношей. На самом деле в этом юноше нет ничего от молодости. Он стар. Крепостник по своим вкусам, он крупный делец в самом ближайшем будущем... Буланов — наглец, стяжатель и собственник — он всех продаст, всех растолкав локтями проберется к "общественному пирогу" и урвет себе самый лучший кусок».*Особое место в спектакле было отведено важной для Кожича теме бескорыстной любви к искусству. Символично, что именно Счастливцев и Несчастливцев — странствующие актеры и изгои тогдашнего общества — являлись адептами искусства и были объединены верой в его высокую и одухотворяющую миссию. Б.А. Горин-Горяйнов, игравший Аркашку Счастливцева, обладающий «искрометным буффонадным дарованием»*, использовал свой дар в спектакле с невероятным тактом и дал «глубоко трагическую характеристику этого смешного "маленького человека"».* По оценкам критики и зрителей Ю. М. Юрьев ролью трагика Геннадия Несчастливцева открыл новую страницу своей творческой биографии. «Он наивен трогательной наивностью персонажей старинных мелодрам. Он преисполнен пламенных чувств, которыми переполнены герои классических трагедий».* Актер играл потерявшего грань между сценой и жизнью, импульсивного, страстного человека, становящегося по-детски беспомощным и растерянным, когда сталкивался с реальностью, с необходимостью совершить решительный поступок. И есть только один мир, где актеры находят видимость счастья, видимость радости жизни — искусство! «Я гордилась Вами, была счастлива за Вас, в 4-м акте не мои, давно не умеющие плакать глаза, выступали слезы... И как Вы отошли от себя — что мне все время приходилось уверять себя, что это Ваше лицо, что это грим, а не настоящий Несчастливцев», — писала Т. Л. Щепкина-Куперник Ю. М. Юрьеву, после просмотра спектакля.* Еще одна безусловно талантливая актерская работа — Улита, сыгранная с поразительным юмором и мастерством Е. П. Корчагиной-Александровской. «Нужно видеть, какую подпрыгивающую походку она придумала. Каждое появление рыжей востроносой Улиты вызывает дружный смех зрительного зала».* .