"Не в свои сани не садись"

19.02.1853

Комедия в 3-х действиях

Александринский театр. Основная сцена

1853

«Комедия эта была написана в 1852 году. А.Н. Островский, не упоминая еще заглавия своей пьесы, писал Погодину, что Бог помог ему окончить хорошую комедию, но что он прочтет ее ему только тогда, когда совсем ее отделает. В октябре комедия «Не в свои сани не садись» приняла окончательную форму, так как в дневнике М.П. Погодина 6-го октября 1852 года значится: «Прослушал комедию А.Н. Островского. Хорошие портреты, но вовсе нет crescendo драматического». В марте 1853 года М.П. Погодин напечатал ее в своем журнале «Москвитянин». Театральная дирекция долго сомневалась, можно ли дать на Императорском театре, перед избранной публикой, пьесу, которая совершенно шла в разрез с текущим репертуаром, исключительно почти состоявшем из переводных французских мелодрам и водевилей. «Петербург решительно не хотел признавать театра из народного быта. Купцы с их простонародным жаргоном резали уши петербургскому обществу, и пьесу…не хотели ставить. Помогли мне только энергия и знакомство Фёдора Алексеевича <Бурдина>. Бурдин же, игравший Бородкина, «превзошёл себя, и пьеса понравилась…», - вспоминал Островский о постанове в Санкт-Петербурге. Судьба пьесы Островского висела на волоске и благоприятно решена была для него только благодаря императору Николаю Павловичу, которому комедия молодого драматурга очень понравилась. Государь после первого представления выразил свое полное удовольствие, приказал на другой день повторить пьесу и приехал смотреть ее второй раз, с семейством. «Мало пьес, которые бы мне доставили такое удовольствие, как «Не в свои сани не садись». Это не пьеса, а нравственный урок», - сказал государь. «Она не написана, она сама родилась», - заметил про нее полководец Ермолов» (...) «Новая комедия Островского открыла для зрителей мир с особыми понятиями, с особыми ветхозаветными обычаями. Явились вдруг артисты, способные просто и естественно изображать простого русского человека. Оказалось, что можно проявить истинное чувство и тронуть массу, не становясь на ходули и оставаясь верным народному типу. С этого дня риторика, галломания, фальшь начали исчезать из русской драмы». «Для развития сценических талантов необходимы хорошие пьесы, о чем мы говорили не раз (читаем мы по поводу представления той же пьесы в «Пантеоне» 1853 г.), и драма Островского «Не в свои сани не садись» служит лучшим подтверждением наших слов. Пьеса эта дала возможность одной из молодых наших артисток - госпоже Читау, на которую мы не раз обращали внимание, явиться во всем блеске своего дарования. Госпожа Читау, игравшая в ней роль Дуни, обнаружила столько художественного такта, столько неподдельного чувства, что мы, точно так же, как и публика, были в восторге. Редко случалось нам видеть роль, исполненную с такой отчетливостью и полнотою. Мы не можем сделать за нее госпоже Читау решительно ни одного серьезного упрека и от всего сердца благодарим ее. Пьеса Островского выдвинула вперед не одну госпожу Читау; она дала случай г. Бурдину показать публике свое дарование. До сих пор г. Бурдин оставался в тени, хотя играл иногда очень недурно и часто замещал, в случае болезни, наших первых артистов; роль купца Бородкина, человека наружно смешного, но в сущности благородного и пылкого, сыграна им отчетливо, верно и с увлечением, обратила на него внимание публики, и даст ему, мы надеемся, средство к дальнейшим успехам. Вообще комедия Островского была разыграна на нашей сцене дружно и согласно, хотя некоторые роли (Вихорева и Русакова) исполнялись не вполне отчетливо». По свидетельству других современников, лучшей исполнительницей в комедии, кроме госпожи Читау, была П.И. Орлова (Арина Федотовна). После нее никто не исполнял этой роли старой купеческой девы с такою натурою и таким комизмом. У Линской она выходила рельефнее, но зато она в ней сильно переигрывала». («Ежегодник Императорских театров». Сезон 1902/1903 гг. С. 96 - 99). «...комедия «Не в свои сани» сыграла вот какую роль в деле реализма постановки. 19 февраля 1853 года впервые на сцене русского театра явилось ситцевое платье - до сих пор иначе, как в кисейных, на сцену не выходили. И артистке и автору стоило значительных усилий убедить начальство упразднить в данном случае кисею и позволить артистке причесаться гладко, с пробором по середине, по-купечески» («Ежегодник Императорских театров». Сезон 1905/1906 гг. Приложение. С.33) «...Г-н Бурдин заслуживает также полную нашу благодарность за роль Бородкина; он с большим художественным тактом воспользовался всеми ее выгодами, показал много чувства, смешил и трогал. Язык пьесы передает он мастерски. Побольше бы таких пьес и исполнений.» ([Ф.А. Кони]. Русский театр в Петербурге// Пантеон. 1853. Т. VIII. № 4. С. 30). В рецензии на спектакль 19 февраля в Александринском театре Р.М. Зотов с воодушевлением писал: «Третий акт тронул нас до слёз. <…> Душевно благодарим автора за эту отрадную минуту слёз; все пьесы на ходулях не производили их никогда. Весь театр плакал, и лучшей рецензии мы не знаем» (Р.З. Театральная хроника (… «Не в свои сани не садись») // Северная пчела. 1853. № 53. 9 марта. С.209-210). С P.М. Зотовым солидарен рецензент «Санкт-Петербургских ведомостей», в отзыве о петербургском спектакле заметивший, что «русская сцена приобрела писателя с самостоятельным, прекрасно направленным дарованием», которое выразилось в пьесе, «трепещущей жизнью и современностью, затрагивающей одну из нетронутых театром сторон нашей жизни, живо, верно и ярко выставляющей целое сословие людей, которых показывали... на сцене какими-то мелкими и карикатурно смешными». Островский, «выбрав для своей комедии сферу действительной жизни, явления возможные, показал тем, во-первых, верный взгляд на искусство, а во-вторых, что он человек талантливый». Как художественную особенность пьесы рецензент отмечает «контраст внешней обстановки с внутренним содержанием: обстановка смешит, содержание трогает», а также «контраст в языке комедии: он смешон и в то же время увлекателен...литературен». Отметив, что пьесу «дали семь раз в две недели и всякий раз театр бывал полон», автор отзыва отмечает удачную игру А. М. Читау, в роли Дуни обнаружившую «большое дарование», исполнителя роли Бородкина — Ф.А. Бурдина, который «никогда ещё не играл так хорошо», А.Е .Мартынова (Маломальский), П. И. Орлову в образе Арины Федотовны (В.П. Театральная хроника (...« Не в свои сани не садись») // СПбВед. 1853. № 54. 10 марта. С. 215— 216). Спектакль прошел: сезон 1852/1853 гг. - 17 раз сезон 1853/1854 гг. - 11 раз сезон 1854/1855 гг. - 3 раза сезон 1855/1856 гг. - 4 раза сезон 1856/1857 гг. - 8 раз сезон 1857/1858 гг. - 4 раза сезон 1858/1859 гг. - сезон 1859/1860 гг. - 5 раз сезон 1860/1861 гг. - 3 раза сезон 1861/1862 гг. - 3 раза сезон 1862/1863 гг. - 3 раза сезон 1863/1864 гг. - 3 раза сезон 1864/1865 гг. - 3 раза сезон 1865/1866 гг. - 3 раза сезон 1866/1867 гг. - 2 раза сезон 1867/1868 гг. - 2 раза сезон 1868/1869 гг. - 2 раза сезон 1869/1870 гг. - 1 раз сезон 1870/1871 гг. - 2 раза В 1866 г. рецензент «Санкт-Петербургских ведомостей» отмечает, что в пьесе Островского «зрители могли видеть на сцене действительных людей с действительными страстями», и с похвалой отзывается об игре Н.Н. Зубова, П.В. Васильева, Ю. Н. Линской и Е. П. Струйской, но при этом упрекает Зубова в излишне мягком исполнении роли Русакова: «Русаков не самодур, не король Лир, каким выставлял его покойный Аполлон Григорьев, но это один из тех характеров, которые очень хорошо определяются словом — кремень-человек. Жизненный опыт, ум, постоянные удачи, счастье дают таким характерам самоуверенность и твёрдый закал, сохраняя при этом непосредственное чувство справедливости и честности, такие характеры, может быть, вполне симпатичны, если б просветлены были тою смягчающею силой, которая называется образованием» (N. Бенефис Леонидова. «Не в свои сани не садись» // СПбВед. 1866. № 309. 20 нояб. С. 3). В 1868 г. на спектакль в Александринском театре откликается А. С. Суворин. Он сравнивает пьесу «Не в свои сани не садись» с комедией Ж.-Б. Мольера «L'am our-m edecin», в которой барышня и горничная, благодаря плутням, устраивают брак с неугодным отцу женихом. О пьесе Островского Суворин пишет: «Известно, что мораль этой пьесы столь же жиденькая, как и предыдущей: не выходи замуж за красивых светских, если они имеют поползновение на твоё приданое, а не на твои качества. Смесь идиллии и некоторого самодурства, увенчанная благополучным исходом, — такова сущность пьесы». Суворин остался недоволен игрой актёров П.И. Григорьева (Русаков), Е.П. Струйской (Авдотья Максимовна), Ю.Н. Линской (Арина Федотовна) и особенно дебютанта Журина в роли Бородкина (Незнакомец. Недельные очерки и картинки // СПбВед. 1868. № 2 2 4 . 18 авг. С. 1— 2). Роль Дуни после Читау в Александринском театре исполнялась, как правило, неудачно. П.М.Шпилевский пишет о двух неудачных дебютах в роли Дуни. 6 ноября 1856 г. состоялся дебют актрисы Зориной. Рецензент отмечает излишнюю уверенность актрисы, происходящую не от таланта, а от зрелости лет: « ...эта смелость в некоторых сценах доходила до слишком размашистых и до неприятно угловатых движений, так что при виде такой зрелой хватски-храброй Авдотьи Максимовны, вы не узнаете скромной, застенчивой, а главное, нежной, стыдливой и небойкой молоденькой дочери Русакова, какую мы привыкли уже видеть в игре г-жи Читау и даже г-жи Натаровой и какую олицетворил в своей пьесе сам автор». Неудачной Шпилевский считает и игру С. Я. Марковецкого в роли Бородкина, замечая, что «и трусливые движения, и жиденькая натура его не идут к разбитному, молодцеватому купчику Бородкину» (Русские спектакли. Александринский театр (Дебют Зориной в комедии Островского «Не в свои сани не садись») // Музык. и театр, вести. 1856. Ч. 1, № 45. С. 817— 818). Шпилевский писал и о слабой игре Щелковой, дебютировавшей «в той же пьесе, в которой недавно так неудачно пробовала свои сценические силы г-жа Зорина», — и делал горький вывод: «Эта умная пьеса совсем осиротела после г-жи Читау» (Русские спектакли. Александринский театр (...Д еб ю т Щелковой) // Музык. и театр, вести. 1856. Ч. 1, № 49. С. 893). Об игре Васильевой 2-й в роли Дуни отозвался Н. С. Курочкин: «Госпожа Васильева пока ещё дебютантка, в ней есть некоторые задатки драматизма... Мы заметим ей впрочем, что она держала себя несколько манерно и напоминала скорее провинциальную барышню, чем купеческую дочку». Роль Дуни, с точки зрения Курочкина, «требует как можно более добродушной и покорливой, совершенно поэтической простоты» (Новоспасский. Петербургская летопись // Русский мир. 1861. № 8 . 28 янв. С. 160— 164). В сентябре 1861 г. Д.Д. Минаев отмечает игру Е.П. Струйской, дебютировавшей в роли Дуни и показавшей «так много самобытного таланта и неподдельного, глубокого чувства, что можно предположить, что из неё со временем выработается настоящая русская актриса» (Дневник тёмного человека. (...Первый дебют г-жи Струйской в двух комедиях г. Островского) // РСл. 1861. № 9. Отд. III. С. 21— 22). О дебюте в том же Александринском театре 10 января 1864 г. актрисы Крестовской писал В.А.Крылов: «Играет дебютантка вяло и однообразно...» (Александров В. Театральная хроника. (...Александринский театр: дебют Крестовской) // СПбВед. 1864. № 13. 17 янв. С. 2). И петербургская, и московская пресса отрицательно отзывалась о Е.Д.Линовской, которой «роль Дуни совсем не удалась» и которая сделала из своей героини «совершенную дурочку, почти идиотку» (Голос. 1866. № 186. 8 июля. С. 2). В журнале «Развлечение» о «заезжей актрисе г-же Линовской», чей талант назван «мнимым», сообщается о том, что она сыграла в спектакле «неудовлетворительно» (Б. А. Театральные курьёзы и заметки // Развлечение. 1866. № 38. 1 окт. С. 205— 206). По мнению А. Н. Баженова, Линовская, не имея «способности плакать на сцене настоящими слезами», прибегает «к слишком искусственному и вовсе не искусному приёму закрывать всё лицо платком и хныкать». Критик отмечает в игре актрисы жеманство, вычурность, рутинные приёмы: «...вскидывала и ломала руки, отчаянно качала головой, бросалась то на грудь, то к ногам г. Садовского...» (Московский театр. (Третья роль Линовской) // Антракт. 1866. № 25. 3 июля. С. 1— 2). Как неудачный охарактеризован состоявшийся на сцене Александринского театра 16 августа 1879 г. дебют актрисы В. Стрекаловой в роли Дуни (Театральные новости // СПбВед. 1879. № 231. 23 авг. С. 2). Исполнение П.М. Садовским роли Русакова вызывало у критиков положительные отзывы. Во время гастролей артиста в столице весной 1857 г. «Санкт-Петербургские ведомости» писали, что актёр придаёт роли Русакова «характер патриархальный»: «...перед нами настоящий глава русского семейства, сановитый, богобоязненный, привыкший господствовать в своём кругу, даже в гневе и горести не забывает он достоинства, которым проникнута вся его личность» (Петербургская летопись // СПбВед. 1857. № 102. 12 мая. С. 527). О том, что участие П.М.Садовского придало пьесе «Не в свои сани не садись» особый интерес, сообщает М.Раппопорт: «Отличный этот артист в роли купца Русакова типически передал личность старого благочестивого русского купца, патриарха в своей семье... в игре отражалось в одно время много задушевной теплоты и спокойствия» (Петербургский вестник // Музык. и театр, вестн. 1857. Ч. 2, № 18. 12 мая. С. 291— 293). Своё слово о творчестве Островского и о гастролях Садовского в Петербурге сказал И.И. Панаев: «Правда, что кроме г. Островского в настоящую минуту у нас нет ни одного серьёзного драматического писателя; правда, что только одни его произведения поддерживают нашу сценическую жизнь и оживляют наши театры». Критику импонирует исполнительская манера актёра:« ...роли Русакова Садовский придаёт тон спокойный, мягкий, он возводит эту роль до патриархальной простоты и величавости; в каждом слове Русакова, в каждом жесте, в каждом взгляде просвечивает его кроткая любящая душа, простой здравый смысл русского человека и инстинкт прямой и честной натуры, сейчас чующей зло и ложь». На сцене Садовский был очень убедителен, он «не позволил себе ни малейшего уклонения от своей роли для эффекта» и вёл её «с величайшим умом и тактом» (Петербургская жизнь. Заметки Нового поэта. (Садовский в Петербурге) // Совр. 1957. Т. 63, № 6. С. 282— 292).