Сосницкий Иван Иванович

18.02. (01.03) 1794, Санкт-Петербург - 24.12.1871 (05.01.1872), Санкт-Петербург, похоронен на Новодевичьем кладб., в 1936 прах перезахоронен в Некрополе мастеров иск-в Александро-Невской лавры.

Артист, педагог

1811 — 1872

Жена — актриса АТ Е.Я. Сосницкая. Из семьи театрального служителя. Воспитанник петербургского императорского Театрального училища (1800–1811). Любимый ученик Ш. Дидло. Учился на театрального механика. В 1807 выступил в роли Георгия («Пожарской»), обратил на себя внимание А.А. Шаховского, который определил его в актеры. После окончания училища играл в Молодой труппе на сцене Кушелевского театра. В апреле 1812 зачислен в императорскую русскую драматическую труппу на роли любовников, фатов и молодых повес. Сыграл свыше 560 ролей. Первый его значительный успех — роль Ольгина («Урок кокеткам, или Липецкие воды»). «Все были изумлены, — писал современник, — каким образом он успел так верно и хорошо схватить все аристократические приемы» и дать «настоящий, редкий тип этого амплуа» (Зотов. С. 41). «Это настоящий чистокровный аристократ», — утверждал А.И. Вольф (Вольф, 1. С. 8). С неизменным успехом Сосницкий играл роли: Ольгина («Какаду, или Следствие Урока кокеткам»), Ариста («Молодые супруги»), Ленского («Притворная неверность»), Ришелье («Спальня, или Полчаса из жизни герцога Ришелье»), Смиренина («Ошибки, или Утро вечера мудренее»), Радугина («Пустодомы»). «Красивый, стройный, с выразительным и игривым лицом, с приятною и хитрою улыбкою, с живыми и умными глазами, он превосходно играл роли молодых людей-франтов, гвардейских офицеров, знаменитых бар и забубенных повес», — вспоминал Н.И. Куликов (РС. 1892. № 8. С. 466). Этому способствовали его природная наблюдательность, умение схватывать наиболее характерное, типичное в поведении людей определенного круга и передавать это сценически, а также «непринужденный комизм, увлекательный своей простотой и естественностью» (СП. 1838. 30 дек. — Ф.А. Кони). Сосницкий также прославился тем, что великолепно танцевал мазурку, польку и французскую кадриль и обучал этому искусству гвардейских офицеров. Сосницкий мастерски играл характерные роли. Он умел видеть самое главное во внешнем облике человека, характеризующее именно его индивидуальность, и воплощать это в рельефно очерченных образах, так как был очень пластичен и внутренне подвижен; но он не только умел показывать внешние индивидуальные особенности персонажа, но и выражать в них его внутренние свойства. Сосницкий сыграл 8 разнохарактерных ролей в пьесе «Чем богат, тем и рад, не осудите», специально для него переведенной И.И. Валберхом; а в другой пьесе («Ты и вы, Вольтерово послание, или Шестьдесят лет антракта») изобразил Вольтера 20-летним юношей и 80-летним стариком. «Он так умел подделать свое лицо, что без всякого обмана воображения в нем можно было узнать сходство со всеми известными бюстами и портретами Вольтера; никто не слыхал голоса и смеха Вольтерова, но голос и смех г. Сосницкого показывали в нем восьмидесятилетнего старика, бодрого духом, но дряхлого телом, страдающего удушьем и кашлем» (СО. 1824. Ч. 91. № 5. С. 229. — О.М. Сомов). Порой Сосницкий намеренно делал своих персонажей похожими на известных в светском кругу людей. Такие «портреты» вызывали восхищение, а иногда и неудовольствие современников. Его Фальстаф в одноименной комедии А.А. Шаховского настолько был похож на автора пьесы, что в зале во время спектакля поднялся хохот и раздались возгласы: «Это Шаховской… это князь Шаховской». По свидетельству С.Т. Аксакова, «весь комизм его фигуры, походка, движенье рук, все приемы и манеры и даже мимика лица были переданы в совершенстве» (Аксаков. Т. 3. С. 32). В роли Фигаро («Свадьба Фигаро») Сосницкий произвел сильное впечатление на знаменитого актера французской труппы Верне, который так отзывался о его игре: «Это было олицетворение живого плутоватого испанца; какая ловкость, какая мимика! Он был легче пуха и неуловимей ветра». Его слова приводит Ф.А. Бурдин (ИВ. 1886. Т. 23. С. 144). По высказыванию того же Верне «такое прекрасное исполнение произведения Бомарше сделало бы честь театру французской комедии» (Там же). Но не всем игра Сосницкого казалась безупречной. По мнению одного из московских критиков, Фигаро «должен возбуждать собой не один смех, а глубокое сердечное участие». Он писал, что хотя и наслаждался игрой Сосницкого, но все же «от чистого, но не растроганного сердца» (Молва. 1832. 26 апр. С. 134. — П. Ф.). Сосницкий сыграл четыре роли в комедии А.С. Грибоедова «Горе от ума»: Чацкого, Загорецкого, Фамусова, Репетилова. Его Чацкий (1829), дерзкий насмешник и весельчак, был похож на многочисленных «молодых повес», сыгранных им раньше. Но этот образ требовал большей психологической глубины. Благодаря вмешательству цензуры в литературном тексте роли отсутствовали многие сатирические реплики, что создавало для актера значительные трудности. Он взялся за роль Загорецкого (1830), стремился уйти в ней от излюбленного им характера фатоватого аристократа, создать сатирический образ, но у него вышла карикатура, вместо великосветского плута получился плут-подьячий. В роли Фамусова (1839) Сосницкому, с точки зрения некоторых критиков, надо было подчеркнуть, что это не просто барин, а именно моск. барин. Ему «недоставало московского добродушия, этой чопорной важности, этого самодовольствия, которое составляет особенность и комизм характера Фамусова» (СП. 1839. 15 июля). Зато, по общему мнению, Сосницкий удачно сыграл роль Репетилова. «Он, — писал П. Н. Арапов, — можно сказать, создал этот характер пустомели по знаменитому образцу. Г-н Сосницкий был близко знаком со своим оригиналом Репетиловым и потому принял настоящую его складку» («Горе от ума» на русской и советской сцене. М., 1987. С. 333). Он придал образу Репетилова черты портретного сходства с довольно известным в свое время литератором Шатиловым, т. е. действовал своим обычным методом. Но в данном случае резко индивидуальное, конкретное служило у него для выражения общего, типического. Как отмечали современники, Сосницкий «неважную, почти незаметную при чтении роль Репетилова возвысил необыкновенным искусством своим» (СП. 1831. 30 нояб. — XX). Сосницкий создавал образ прежде всего пластическими средствами, придумывая для своего персонажа характерный тембр голоса, манеру говорить, своеобразную походку, акцент и т. п. Актер не вникал слишком глубоко в психологию персонажа. У него получались выразительные, острохарактерные, хорошо узнаваемые внешне образы, которые казались как бы выхваченными из жизни, но Сосницкий большей частью показывал, изображал характеры, чем жил внутренней жизнью своего персонажа. Возможно, поэтому его игра не всегда вызывала сочувствие современников, что находило отражение в их рецензиях. Одна из наиболее значительных ролей Сосницкого — Городничий («Ревизор»). Она была в его репертуаре более 30 лет. Гоголь, принимавший участие в постановке пьесы, отмечал, что «для таланта, каков у Сосницкого, ничего не могло остаться необъясненным в этой роли» (ПСС. Л., 1951. Т. 4. С. 101–102). Его часто сравнивали с М.С. Щепкиным, который тоже играл эту роль. Писатель и драматург Д.В. Аверкиев вспоминал: «Один [Щепкин] был по преимуществу комик, способности другого определялись так называемым амплуа больших характерных ролей. У одного Городничий выходил простоватее, трусливее и там, где был простор комической ярости и злости… Щепкин делал чудеса; у Сосницкого Городничий выходил сдержаннее, более себе на уме; самое плутовство его было, так сказать, обработаннее, не являлось как бы естественной принадлежностью лица, а походило на вещь, приобретенную долгим опытом» (Моск. новости. 1872. 12 июня. С. 3). Судя по всему, Сосницкому важно было показать, что такой характер, как у Городничего, мог быть сформирован только укладом всей русской жизни того времени. В 1838 он выступил в этой роли в Москве и не понравился В.Г. Белинскому, который в статье, посв. гастролям актера, ни разу не назвал его имени. Критик отдавал предпочтение Щепкину, у которого плутовство Городничего было коренным свойством самой натуры этого персонажа. Позднее Белинский, отзываясь об исполнении Сосницким роли Гринева («Дедушка и внучек»), был более благожелателен: «Одно уже то, что, играя комическую роль, он умел трогать и возбуждать не смех, а чувство, не переставая быть смешным, показывает удивительное искусство». «Сгорбленный стан, восьмидесятилетнее и предоброе лицо, голос, манеры, даже произношение, дающее знать о недостатке зубов, — словом, все до малейшего оттенка, до едва заметной черты было в высшей степени верно, правдоподобно, естественно, артистически искусно. Невозможно требовать большего и лучшего отрешения от своей личности… …Сосницкий перерождается, подобно Протею, в тех ролях, которыми может овладеть вполне» (Белинский. III. С. 372, 373). Порой актеру не удавалось почувствовать роль и найти адекватные приемы для ее воплощения. В роли маршала фон Кальба («Коварство и любовь») Сосницкий, по свидетельству С.Т. Аксакова, «был настоящий буф»; в сцене вызова на дуэль, стоя за креслами, он, «будто со страху, поджимал то одну, то другую ногу, а когда побежал, то ноги его чуть не до спины загибались» (Аксаков. Т. 3. С. 448). С успехом играл Сосницкий и многочисленные роли стариков, используя свое умение создать законченный характер с помощью нескольких выразительных штрихов. Его суфлер Соломон («Кин, или Гений и беспутство») вызывал сочувствие своей самоотверженной преданностью Кину. Актер придал этому образу «глубокую значительность, какой, может быть, не имел в виду и сам автор драмы» (ЛПРИ. 1837. 23 янв. С. 55); его Брандт («Дедушка русского флота») был не просто старик, а старик-голландец. В роли Говоркова («Житейская школа») Сосницкий точно показал переход от чванства к ничтожеству, от гордости к унижению; в роли Грегориуса («Денщик») он говорил ломаным русским языком и одной только этой подробностью подчеркивал комизм роли. Его Блюм («Лейб-кучер») — добрый безответный старичок, ветеран екатерининских времен, довольствующийся куском хлеба в доме своего благодетеля. В сент. 1871 Сосницкий последний раз вышел на сцену в роли Мыкогорева («Либерал»). Непродолжительное время он был режиссером русской драматической труппы. У него были и ученики: знаменитая В.Н. Асенкова, Н.В. и В.В. Самойловы, Е.В. Владимирова, А.А. Нильский. Другие роли: Тредиаковский («Ломоносов»), Гаспар («Отец дебютантки»), Балагалаев («Завтрак у предводителя, или Полюбовный дележ»), Утешительный («Игроки»), Руджиеро («Уголино»), граф Шевиньи («Женский ум лучше всяких дум»), Плюмер («Продавец детских игрушек»), Ардатов («Странная ночь»), Шнупфтух («Смерть или честь»). Лит.: Брокгауз; РБС; ТЭ; БСЭ; Черейский; Арапов. С. 181, 211, 228, 229, 233, 236, 239, 242, 247, 249, 252, 253, 255, 257, 262, 263, 266–268, 273–278, 281, 293, 297–299, 301–303, 305, 318, 331, 335, 336, 342, 352–354, 356, 357, 359, 364, 369, 378, 384; Вольф, 1. С. 3, 7, 8, 15, 18, 19, 21, 24, 25, 28, 34, 35, 39, 40, 44, 49, 52, 54, 59, 60–63, 68, 70, 72, 76–79, 86, 88, 89, 94, 97, 100–102, 104, 109, 113, 114, 120, 132, 136, 137, 150, 151, 153, 158, 161, 174; Вольф, 2. С. 70, 71, 82, 92, 101, 110, 120, 128, 136, 145, 154, 164, 176, 188, 199, 209; Вольф, 3. С. 9–12, 17, 20, 23–26, 33, 35, 37, 38, 47, 49, 59, 81, 82; Белинский (ук.); Аксаков. Т. 3 (ук.); Григорьев (ук.); Биография И.И. Сосницкого, артиста имп. театров. СПб., 1861; Бертенсон С. Л. Дед русской сцены. Пг., 1916; Сегеди И. Иван Иванович Сосницкий. М.; Л., 1945; Альтшуллер. Театр… (ук.); Владимирова, Кулиш. С. 405–429; Сюжеты, 2. С. 12–75. Арх.: РГИА. Ф. 497. Оп. 1. Д. 2248; СПбГМТиМИ. Ф. 185. Майданова, М. Сосницкий И.И. // Национальный драматический театр России. Александринский театр. Актеры, режиссеры : энциклопедия... — Санкт-Петербург : Балтийские сезоны, 2020. — С. 682-684.