Корчагина-Александровская Екатерина Павловна

11(23).12.1874, Кострома - 15.01.1951, Ленинград, похоронена в Некрополе мастеров иск-в Александро-Невской лавры.

Артистка

Народная артистка СССР (1936)

1915 — 1951

Корчагина (девичья фамилия), Александровская — по мужу. Родилась в Костроме в семье провинциальных актеров, игравших на сцене под псевдонимом Ольгины. С детских лет выступала на сцене. В 1887–1903 играла во многих провинциальных театрах России. Сначала появлялась под псевдонимом родителей, потом под фамилией Корчагина, с 1895 (после замужества) стала именоваться Корчагина-Александровская. В 1904–1907 служила в Театре В.Ф. Комиссаржевской, в 1907 в Петерб. театре Н.Д. Красова, в 1908–1915 в Театре Литературно-художественного общества. В АТ Корчагина-Александровская пришла сложившейся актрисой. Уже в ранний период творчества она обратила на себя внимание как талантливая исполнительница характерно-бытовых ролей. Но было в ней и нечто большее. Она улавливала и передавала не только внешние черты, но самую суть русского национального характера. Ее героини были лукавы и простодушны, предприимчивы и пассивны, преданны и себе на уме. Близким ей драматургом был А.Н. Островский. Она была непревзойденной Липочкой («Свои люди — сочтемся!»), Агнией («Не все коту масленица»), Аксюшей («Лес»), Варварой («Гроза»), Настей («Не было ни гроша, да вдруг алтын»), Поликсеной («Правда — хорошо, а счастье лучше»). В Театре В.Ф. Комиссаржевской Корчагина-Александровская перешла на роли старух (1904). Она сыграла Домну Пантелевну («Таланты и поклонники»), Евфросинью Потаповну («Бесприданница»), Красавину («Праздничный сон — до обеда»), Каурову («Завтрак у предводителя»). Тогда уже стало видно ее отличие от В.В. Стрельской, с которой ее сравнивали и даже ласково называли «тетя Катя», как и ту «тетя Варя». В героинях Стрельской всегда присутствовало добродушие, а Корчагина-Александровская умела дать заостренный рисунок роли (например, в Мерчуткиной («Юбилей») или в Пошлепкиной («Ревизор»)). Как никто другой, актриса соединяла комедийность с глубоким драматизмом, бытовую достоверность с психологизмом. В полной мере она показала противоречивость характера в Улите («Лес»), одной из любимых ее ролей на протяжении всей жизни. Когда она с нелепой кикой на голове как-то боком вползала на сцену, то вызывала в зале смех, который потом сменялся брезгливым отвращением. Она сплетничала, наушничала, лебезила перед Гурмыжской и вдруг могла по-человечески растрогаться на свидании со Счастливцевым. В АТ Корчагина-Александровская блеснула во всем многообразии своего таланта. Она поражала александринцев достоверностью и тщательностью рисунка роли. С сатирической остротой сыграла роль Живоедовой («Смерть Пазухина»). В ее внешнем облике чувствовались одновременно неуверенность и способность приспосабливаться к обстоятельствам. Она умела прикидываться необыкновенно жалостливой, но в глазах ее таился огонек жадности. В голосе слышались то страстное преклонение перед миллионами Пазухина, то мольба и гадливое подобострастие, чтобы урвать хоть малую толику от них. Обходительность, угодничество, суетливое подхалимство были в ее Кукушкиной, когда она беседовала с Юсовым, и воинствующая наступательная пошлость — в отповеди Жадову («Доходное место»). А рядом была тишайшая, забитая Анна («На дне»). Или полуслепая Галчиха («Без вины виноватые»), обыкновенная голодная несчастная старуха, у которой от лишений ум зашел за разум. В сов. репертуаре Корчагина-Александровская переиграла бесчисленное множество старух и была в каждой из ролей точна, своеобычна, глубока. Она выразила силу и стойкость своего народа, и сделала это не в фанфаронно-приподнятых, не в ложно-героизированных, но спокойных и мудрых образах. Л.С. Вивьен вспоминал, как он играл вместе с Корчагиной-Александровской в пьесе «Иван Каляев» (1926). Мать (Корчагина-Александровская) приходила в тюрьму в последний раз увидеть сына (его роль исполнял Вивьен). Он хорошо запомнил ее темную фигуру, ее скорбное и доброе лицо. «Безмолвно она целовала меня, и с этим поцелуем мне передавалась сосредоточенная собранность ее горя. Оба мы садились на койку, и когда я опускался на колени, она клала руки мне на голову. Спокойно-спокойно она проводила рукой по моим волосам, а плечи ее, как бы разрушая эту видимость покоя, вздрагивали. Потом она поднимала голову и смотрела мне в глаза, как будто хотела перелить в меня свою силу» (Екатерина Павловна Корчагина-Александровская. Страницы жизни: Ст., речи, восп.: Сб. М., 1955. С. 246). С котомкой за плечами, скорбная, усталая, шла ее старуха в пьесе «Пугачевщина» (1926). Увидя повешенного сына, она лишь вздрагивала, но «зал буквально замирал, настолько его захватывало человеческое горе, которое владело сердцем матери и которым была полна сцена», — вспоминал Н.В. Петров (Там же. С. 266). Актриса могла быть и страстно-публицистической, что доказала своей знаменитой ролью — Клары Спасовой («Страх»). В центре пьесы был поединок профессора Бородина и работницы, большевички Клары. Бородин отстаивал идею о том, что общим стимулом человеческого поведения является страх. Героине Корчагиной-Александровской предстояло стать оппонентом Бородина. У режиссера — Н.В. Петрова — не было сомнения в том, что актриса справится с ролью. Ее Клара поднималась на трибуну строгая, подтянутая. Жесты ее были скупы, но чувства накалены до предела. Она говорила от имени всех тех, кто находил в себе силы противостоять страху, кто поднимался и боролся, в ком страх порождал бесстрашие. Это был и ее личный счет к врагам и угнетателям. Вынув из кармана счет палача за казнь сына, Клара уже говорила не как агитатор, а как мать, исстрадавшаяся, исполненная боли и гнева. Последняя крупная роль Корчагиной-Александровской — Демидьевна («Нашествие»). В этой как будто обыкновенной, достоверно конкретной няньке была великая сила духа, что делало ее не просто опорой дома Талановых, но совестью и бесстрашием народа. В истории русского театра Корчагина-Александровская навсегда осталась незабываемой «тетей Катей», примером высокого искусства и служения народу. Она много выступала, была депутатом Верховного совета первого созыва, одной из первых получила звание народной артистки СССР. Другие роли: Матрена («Власть тьмы»), Марфа Тимофеевна («Дворянское гнездо»), Хрюмина, графиня-бабушка («Горе от ума»), Елизавета Семеновна («Милые призраки»), Мавруша («Смерть Тарелкина»), Атуева («Свадьба Кречинского»), Глумова («На всякого мудреца довольно простоты»), Глафира Фирсовна («Последняя жертва») бабушка («Обрыв»), Козлиха («Виринея»), Добжина («Чудак»). С 1923 по 1938 снималась в кино: Улита («Иудушка Головлев»), Феклуша («Гроза»), Галчиха («Без вины виноватые») и др. Соч.: [Автобиогр.] // Актеры и режиссеры. М., 1928. С. 293–297; Мой путь. Л., 1934; Страницы жизни // Екатерина Павловна Корчагина-Александровская. «Страницы жизни», ст. и речи, восп.: Сб. М., 1955. С. 27–90. Лит.: ТЭ; БСЭ; Репертуар АТ (ук.); Державин К. Н. Е. П. Корчагина-Александровская. Л.; М., 1937; Державин К.Н. Н. а. СССР орденоносец Екатерина Павловна Корчагина-Александровская: 50 лет сц. и общественной деятельности, 1889–1939. Л., 1939; Данилов С. Е.П. Корчагина-Александровская. М.; Л., 1944; Дурылин С.Н. Екатерина Павловна Корчагина-Александровская. М.; Л., 1944. Арх.: СПбГМТиМИ. Ф. 235; РГАЛИ. Ф. 782. Д. 6; РНБ. Ф. 381. № 4. Данилова, Л. Корчагина-Александровская Е.П. // Национальный драматический театр России. Александринский театр. Актеры, режиссеры : энциклопедия... — Санкт-Петербург : Балтийские сезоны, 2020. — С. 373-374.