Величкин Михаил Васильевич

01 (12).11.1791, Тверская губ. - 23.01 (04.02).1848, Петербург, похоронен на Смоленском кладбище.

Артист

1812 — 1840

Жена — актриса А.Д. Величкина, дочь — В.М. Каратыгина, также актриса императорского театра; сын С.М. Величкин выступал на провинциальной сцене. Из крепостных А.И. Шаховского (отца драматурга А.А. Шаховского). Пел в хоре певчих; выступал в дом. театре. Воспитанник петербургского императорского ТУ (1805–1812), после окончания которого был зачислен в императорскую драматическую труппу на амплуа вторых комиков. В 1813 и 1814 актер «с успехом» играл в Молодой труппе на сцене Кушелевского театра. С 1825 занимал первое комическое амплуа. Выступал в комедиях, водевилях, комических операх, где особенно были востребованы врожденный комический дар и хороший голос актера. Играл комических стариков, педантов, крестьян. Долгое время занимал должность инспектора в ТУ. После положенной выслуги (1832) еще 8 лет служил по контракту до увольнения в апреле 1840. Одна из первых заметных работ актера — Прудиус («Козак-стихотворец»). Именно роли в произв. Шаховского принесли ему известность, сделав любимцем райка. Он был «забавен» (Арапов. С. 233) в роли хозяина трактира Ганса («Ломоносов, или Рекрут-стихотворец»), представляя его «с оригинальною комическою истиною» (Русский инвалид. 1815. 20 февр. С. 67. — П. [П.П. Пезаровиус]). «Он имел особый род комизма, несколько тривиальный; впрочем, актер был полезный, пел хорошо, и гримировался мастерски» (Арапов. С. 239). В роли старика Потеля («Камин 1748 года, или Любовник-невидимка») «это был обабившийся старичишка… …У коего чинно приглажены остатки волос, едва видят глаза, голос слаб, как бы у беззубого… Почти нельзя было узнать в Потеле Величкина» (ЛПРИ. 1833. 8 нояб. С. 719 — Пn). Ему удавались роли, требующие острой характерности, фарсовых приемов исполнения. Отзываясь на игру актера в роли Фитюлькина («Пурсоньяк Фалалей Скотинин, или Рохус Пумперникель в новом виде»), критик писал: «Величкин рожден, кажется, для карикатур; видя его играющего, зрители смеются от чистого сердца» («Благ.». 1822. Ч. 19. № 27. С. 19. — L). Роль Гримальдо («Суженого конем не объедешь, или Нет худа без добра»), он играл «неподражаемо» («Благ.». 1821. Ч.16. № 19–20. С. 97. — Любитель театра), в роли форштмейстера («Новая шалость, или Театральное сражение») «был отменно мил» («Благ.». 1822. Ч. 18. № 22. С. 356. — Ард. Р-г. [А.И. Розинг]) и «смешил своею комической важностью» («Благ». 1822. Ч. 18. № 23. С. 393). Но позднее за эту роль актера упрекали: «Речь Форштмейстера к сподвижникам его — крестьянам… г. Величкин проговорил с каким-то завыванием, и при пении последнего куплета кривлялся без милости, поглядывал на публику в лорнет и даже делал ей ручку!» (СП. 1828. 3 июля. — М-л Я-в [Яковлев М.А.]). Подобные приемы игры все меньше нравились публике. И хотя В. — мельник («Сват Гаврилыч, или Сговор на Яму») «не пощадил на себя мелу, хотя не жалел ног своих, выплясывая „голубца“», он «не добился однако ж до былых рукоплесканий» (СП. 1831. 25 мая). Неудачными современники считали роль князя Тугоуховского («Горе от ума») и старика («Ролла во Флоренции»). Причудливый грим, смешные парики, размахивание носовым платком, «утиная» походка, скрип табакерки — все эти приемы вызывали нарекания критиков, к-рые советовали актеру «оставить фарсы, забавляющие один только раек» (СП. 1828. 3 июля. — М-л Я-в [Яковлев М.А.].). Актер пытался отойти от внеш. комич. приемов, стремился глубже постичь характер персонажа. Представляя заику-мясника («Три дела, или Евфратский пеликан»), он «умел сорвать улыбку зрителей странно-протяжным напевом своей речи, напевом, которого требовала сама роль» (СП. 1828. 11 сент. — С. [О.М. Сомов]). Роль Дорваля («Молодые ключницы у старых холостяков, или Обочлись в расчете») сыграл «весело и без больших дурачеств» (ЛПРИ. 1833. 11 окт. С. 647. — Пn), а в роли Управителя («Сын любви») «смешил публику, не употребляя к тому ни малейших фарсов» (СП. 1828. 2 окт. — М-л Я-в. [М.А. Яковлев]). В роли Дона Марка («Деревенские певицы») «не выходил из границ благородного фарса и игрою своею, и пародиею бравурной арии» (СП. 1831. 17 окт.), был «забавным» магистром («Красная шапочка»), но при этом «не делал излишних усилий смешить зрителей» (СП. 1828. 2 июня. — С. [О.М. Сомов]). В 1830-е комизм актера, освобожденный от «гаерских», фарсовых приемов, становится более естественным и непринужденным. Отзываясь на игру В. в роли доктора Крака («Дом сумасшедших, или Странная свадьба»), критик свидетельствовал: «Величкин… будучи одарен от природы всем необходимым для хорошего комического актера и оставив прежние свои кривляния, игрою своею заслужил не многие, но лестные рукоплескания» (СП. 1828. 12 июля. — М-л Я-в [М. А. Яковлев]). Как отмечал др. критик, актер «потерял благоволение райка, но зато помирился с ложами и креслами» (ЛПРИ. 1833. 22 марта. С. 183). Последние сыгранные им роли: де Ланже («Год после свадьбы, или Очень счастлива»), муж («Муж в беде, или Без вины виноват»). Др. роли: Филимон («Федул с детьми»), Обиралов («Черный человек»), Чупкевич («Два учителя, или Asinus asinum fricat», «Чванство Транжирина, или Следствие Полубарских затей»), Франк («Феникс, или Утро журналиста»), Говорков («Муж и любовник, или Образование провинциала»), Хитряй («Мнимый невидимка, или Суматоха в трактире»), Гассан («Забавы Калифа, или Шутки на одни сутки»), Том («Новый Бедлам, или Прогулка в дом сумасшедших»), Сенька («Сентябрьская ночь»), Базилио («Свадьба Фигаро»), Митрофан («Недоросль»), Волдырев («Сбитенщик»). Лит.: Брокгауз; Каратыгин (ук.); Арапов. С. 215, 233, 235, 239, 247– 249, 255, 266, 271, 275, 276, 278, 279, 281, 298, 301–303, 305, 307, 315, 317, 329–332, 340, 342, 352, 355, 357, 364, 370, 373. Арх.: РГИА. Ф. 497. Оп. 1. Д. 345; Оп. 4. Д. 82, 84, 90. Майданова, М. Величкин М.В. // Национальный драматический театр России. Александринский театр. Актеры, режиссеры : энциклопедия... — Санкт-Петербург : Балтийские сезоны, 2020. — С. 158-159.