Рамазанов Алексей Филиппович

14(26).01.1812, Санкт-Петербург - 20.04(02.05).1846, Санкт-Петербург

Артист

1832 — 1846

Сын театрального капельдинера, воспитывался в петербургском императорском Театральном училище, по окончании которого в 1829 был оставлен пансионером для усовершенствования в пении. Еще будучи воспитанником, с конца 1827 регулярно появлялся на профессиональной сцене в «аксессуарных» ролях: один из слуг («Благородный театр»), один из «сражающихся» («Князь-невидимка»), одна из масок («Польдер, или Амстердамский палач») и др. К этому периоду и к тому же амплуа относятся и первые пробы в музыкальном жанре: оперы-водевили «Пять лет в два часа, или Как дороги утки» (жокей) и «Лучший день в жизни, или Урок богатым женихам» (слуга). В 1831 Рамазанов впервые спел большую партию Фридриха на премьере оперы «Женни». «Метода у него прекрасная, но голос чрезвычайно слаб: надеемся, что со временем он укрепится, и опера наша приобретет хорошего певца и актера… ибо играл благородно и не без таланта, а пропел свой романс прекрасно» (СП. 1831. 22 апр. — Юр. [Юркевич П.И.]). Надежды на «юное дарование» нашей, «разумеется, русской оперы» (СП. 1831. 25 мая) сопровождали начальные выступления Рамазанова в роли певца: Карлино («Деревенские певицы»), Оттокар («Волшебный стрелок»). В 1832 Рамазанов был зачислен в оперную часть российской труппы на амплуа вторых теноров и уже в этом качестве регулярно использовался по драматической части в ролях «с пением», преимущественно в водевилях (Альфонс, «Секретарь и повар»; Верховенский, уланский офицер, «Сентябрьская ночь»; Жермель, «Жених-мертвец, или Думал солгать, а сказал правду» и др.). Оперный репертуар его к середине 1830-х насчитывал ряд крупных партий: Альфонс Монца («Морской разбойник Цампа»), Роберт и Рембо («Роберт-дьявол»), Неизвестный («Влюбленная баядерка»). Критики, однако, довольно скоро пришли к выводу, что надежды не сбылись: «Человек, который… не сделал шагу вперед ни в музыкальном, ни в драматическом отношениях… лишает всякой надежды видеть в нем не только хорошего, но даже сносного артиста» (СП. 1832. 27 июня). Рамазанов очевидно не выдерживал сравнений с новыми исполнителями (см., напр.: СП. 1833. 2 мая. — Н. С-ий), постепенно уступал свои партии, и к концу 1830-х под сомнением оказалась сама надобность его для оперной труппы. Предпринятая им в 1839 попытка сменить петербургскую сцену на московскую также не увенчалась успехом. Единственное выступление «тенора петербургской оперы» давало все основания жаловаться на «холодный прием московской публики»: «Но кто же виноват, неужели публика, что у г. Рамазанова нет ни голоса, ни игры? Место г. Рамазанова в хоре, в глуши, там, где бы нельзя было расслышать его фистулы» (Репертуар русского театра. 1839. Т. 2. С. 11). Именно в хор был списан Рамазанов по возвращении в Петербург и уже в качестве хориста продолжил свою службу, согласно официальной справке, «по день смерти» (РГИА. Ф. 497. Оп. 1. Д. 5624. Л. 1). Лит.: Вольф, 1. С. 29, 32, 66. Цимбалова, С. Рамазанов А.Ф. // Национальный драматический театр России. Александринский театр. Актеры, режиссеры : энциклопедия... — Санкт-Петербург : Балтийские сезоны, 2020. — С. 587-588.