Максимов 1-й Алексей Михайлович

13 (25).03.1813, Царское Село - 03(15).09.1861, Санкт-Петербург, похоронен на кладбище Деревяницкого монастыря в Новгороде

Артист

1833 — 1860

Сын театрального парикмахера. Братья — актеры АТ: Александр, Гавриил, Константин, Николай. Жена — танцовщица Н.С. Аполлонская. Воспитанник петербургского императорского Театрального училища (1828–1833). Ученик П.А. Каратыгина. В окт. 1833 зачислен в труппу АТ на роли первых любовников; играл в драмах, комедиях, водевилях. Выступал в пьесах Гоголя, Грибоедова, Шекспира, Шиллера. Каратыгин писал про своего ученика: «Максимову было лет шестнадцать, и в нем были видны задатки будущего jeune premier; ясное произношение, оживленная, веселая физиономия и ловкость ручались за его успех в будущем; он быстро понимал и усваивал делаемые ему замечания» (Каратыгин. С. 207). Максимов 1-й дебютировал в роли Скопина («Князь Максим Васильевич Скопин-Шуйский»). Вторая дебютная роль — Сен-Леон («Стряпчий под столом»). Современники отмечали, что в ней «у него было много веселости и огонька» (Вольф, 1. С. 40). У Максимова были «все данные для драматического молодого любовника: красивая фигура, приличные манеры, звучный голос, много жару и безукоризненная дикция» (Там же. С. 39). На сцене АТ сформировался как комедийный и водевильный актер. Обладал природной веселостью, живостью, непосредственностью, что проявилось в его ролях: Нюнин («Ложа первого яруса на последний дебют Тальони»), Бетский («Жена кавалериста, или Четверо против одного»), Генрих («Девица-отшельница, или Следствия войны»), Жульен («Узкие башмаки»), Теодор («Герцогиня и паж»). О роли Альфонса («Сиротка Сусанна») в его исполнении писали: «Максимов придал роли оттенок смешного фатовства», у него вышел тип «комический, но не карикатурный» (Вольф, 1. С. 81). Максимов 1-й хорошо изображал повес и фатов. Казалось, эти роли не требовали глубины чувств. Но порой у него появлялись серьезная интонация и если не сильное, то неподдельное чувство. Тем не менее актера ценили прежде всего за его комедийное дарование. Ф.А. Кони писал о нем в «Князе Серебряном»: «Максимов 1 в роли Льва Колонтая показал новую сторону своего таланта: много увлечения и неподдельного чувства. Нам кажется, что это именно лицевая сторона его дарования, и мы советуем г. Максимову не пренебрегать ею, потому что комизм — его изнанка» («Пантеон». 1841. Кн. 6. С. 110). Постепенно Максимов обнаружил и другие грани своего таланта. Он продолжал играть роли молодых людей. Но его манера в целом стала более серьезной и облагороженной. В роли Рио-Гомеца («Пятнадцатилетний король») он «выразил беспечную самонадеянность молодого человека, для которого нет ничего невозможного», — отмечал современник, и, характеризуя актера, писал: «…Вы видите в нем ловкого молодого человека с благородными приемами, с одушевленною игрою, умно, обдуманно и без всяких фарсов исполняющего свои часто веселые, резвые роли» (ЛПРИ. 1838. 14 мая. С. 396). Максимов 1-й был «хорош» в роли простодушного, смышленого Питера Гродекера («Дедушка русского флота»), но неудачно сыграл роль Аблесимова («Первое представление „Мельника, колдуна, обманщика и свата“»). По мнению критика, он «своей холодной, чуждой естественности игрой, своей надутой декламацией уничтожил всю привлекательную сторону этого лица» (Там же. 1839. 21 окт. С. 314. — В.С. Межевич). У Максимова не получилось создать правдивый образ. Этому помешала усвоенная им привычка к светскому лоску. «Он походил не на Аблесимова, бедного, скромного переписчика, а на какого-то щеголеватого маркиза, человека холодного и бездушного» (Там же). Но у Максимова было стремление к более правдивой, психологически убедительной игре, хотя порой он терял чувство меры. После Каратыгина к Максимову перешла роль Чацкого. Писали, что Максимов сыграл ее «с умеренным жаром и без всякой аффектации; вся его игра была спокойна и нимало не натянута» (ОЗ. 1849. № 10. С. 310. — Вл. Ч. [А.И. Кронеберг]), но при этом замечалось, что «главный его недостаток состоит в том, что он впадает в трагедию» (СП. 1857. 14 февр. — Р.М. Зотов). Еще одна крупная роль Максимова — Гамлет. «Максимов взял роль Гамлета не с идеальной, а с человеческой ее стороны; он вдвинул его в общую раму картины и не допускал крикливо выскакивать вперед, а между тем все-таки умел ему придать значение главного лица пьесы. Максимов языку и всему бытию Гамлета придал такую поразительную простоту, столько общечеловеческих черт, столько убедительной истины, что такого рода олицетворение трагического характера можно почти назвать новым шагом в искусстве, и шагом весьма важным, вполне соответствующим взглядам современной эстетики» («Пантеон». 1853. № 12. С. 11, 12. — Ф.А. Кони). По словам Кони, актер понял, что «можно быть героем, не переставая быть обыкновенным человеком, не храбрясь, не беснуясь, не размахивая руками» (Там же. С. 12). Он сыграл также Кина («Кин, или Гений и беспутство»), Яго («Отелло»), Фердинанда («Коварство и любовь»), Лепорелло («Каменный гость»). Максимов всю жизнь играл в водевилях. С течением времени менялся характер его комизма. Помимо свойственных ему от природы игривости и беззаботной веселости, у него стало больше рассчитанной насмешки, едкости и сарказма. Таковы Фортункин («Шила в мешке не утаишь»), Вихляев («Натуральная школа»), военный писарь («Первое июля в Петергофе»). Белинский писал о нем в роли 70-летнего волокиты графа Зефирова («Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка»), что Максимов «по справедливости может делить с Мартыновым славу триумфа: давно уже не случалось нам видеть на русской сцене такой умной, художественно искусной игры! Право, сам Верне не лучше бы сыграл эту роль!» (Белинский. IV. С. 192). Др. роли: Ноздрев («Мертвые души»), Дорант («Мещанин во дворянстве»), Христиан Лейс («Дочь Карла Смелого»), молодой Гвоздев («Русская свадьба»), Альберт («Скупой рыцарь»), Молчалин («Горе от ума»), Живчик («Барская спесь и Анютины глазки»), Резинкин («Жена делу всему вина»), Любский («В тихом омуте черти водятся»), Алинский («Хороша и дурна, и глупа и умна»), Шавиньи («Женский ум лучше всяких дум»), Шарль («Маскарад при Людовике XIV»), Родольф («Венецианская актриса»). Лит.: Брокгауз; РБС; ТЭ; Борисоглебский (ук.); Вольф, 1. С. 3, 32, 39, 40, 47, 50, 53, 54, 59–61, 69–71, 75, 77–79, 82, 87, 89, 93, 94, 96, 97, 100– 102, 104, 106, 109, 110, 113, 114, 120, 125, 126, 131, 136, 137, 139, 144, 151, 157, 158, 161, 162, 168, 169; Вольф, 2. С. 72, 83, 93, 102, 111, 120, 121, 129, 137, 146, 155, 165, 176, 177, 189, 199, 200, 210; Вольф, 3. С. 9–14, 16–20, 22, 71, 83, 84; Зотов Р. М. О нынешнем состоянии Санкт-Петерб. театров // «Пантеон»». 1841. Ч. 1. Кн. 2. С. 49–50; Каратыгин (ук.); Максимов. С. 3, 27, 50–53, 55–57, 59, 60, 63, 69–71, 73, 75, 78, 84, 88, 96, 123, 128, 148, 159, 182, 227, 229, 248, 267, 283, 291; Театр. восп. Н.И. Куликова // Рус. старина. 1892. № 8. С. 475–477; Алексеев. С. 9, 17, 22, 40, 44, 155, 157, 177, 182–187; Нильский. С. 32, 84, 106–110, 172–174, 225, 259, 299; Карнеев М.В. Алексей Михайлович Максимов 1-й: (по поводу сорокалетия его смерти) // ЕИТ. 1900/1901. Приложение. С. 114– 121; Россиев П.А. А.М. Максимов 1-й // ЕИТ. 1913. Вып. 5. С. 53–70. Арх.: РГИА. Ф. 497. Оп. 1. Д. 5992, 12340. Майданова, М. Максимов 1-й А.М. // Национальный драматический театр России. Александринский театр. Актеры, режиссеры : энциклопедия... — Санкт-Петербург : Балтийские сезоны, 2020. — С. 439-440.