Яковлев Кондрат Николаевич

март 1864, г. Чернигов - 26.08.1928, Ленинград, похоронен на Никольском кладб., в 1936 прах перезахоронен в Некрополе мастеров иск-в Александро-Невской лавры.

Артист

Заслуженный артист Республики (1921)

15.02.1906 — 26.08.1928

Герой Труда (1923). Детство и юность Яковлева прошли в Чернигове, родом он из семьи мещанина. Яковлеву было 3 года, когда умер его отец. Мать, Акулина Ивановна (урожденная Хохлова), происходившая из крестьян Курской губернии, вторично вышла замуж за мясника А.К. Лобанова, ставшего для Яковлева строгим и требовательным отчимом. Но именно Лобанов брал мальчика с собой в театр и тем самым приобщил к искусству сцены. Яковлев был самоучкой. В возрасте 20 лет он сбежал из дома в Москву в надежде стать актером. С 1885 по 1889 учился на драматическом отделении Музыкально-драматического училища московского Филармонического общества (класс А.И. Южина). Сезон 1889/1890 гг. играл в Киеве на сцене Киевского русского драматического общества. В 1890–1895 — актер Театра Корша, в 1895–1898 — Казанско-саратовского товарищества артистов (распорядитель М.М. Бородай). В 1898–1906 — в петербургском Театре Литературно-художественного общества (Суворинский театр). Именно здесь Яковлев создал свою наиболее значительную роль (до службы в АТ) — Порфирий Петрович («Преступление и наказание» по роману Ф.М. Достоевского, 1899, в роли Раскольникова — П.Н. Орленев). Ю.М. Юрьев вспоминал: «Смотря его [Порфирия Петровича] сцену с Раскольниковым, становилось буквально жутко... от сознания могущества подлинного искусства актера. Это был предел реалистической манеры игры, нигде не впадавшей в натурализм. Невозможно забыть эти какие-то округлые манеры в движениях, эти ласковые, такие, казалось, обыденные, житейские интонации в вопросах, задаваемых им Раскольникову, и эта вдруг проскальзывающая в едва уловимом намеке жестокость почти колючих вопросов опытного следователя. <...> По-моему, это было вообще одно из самых больших актерских достижений в характерном плане, когда-либо мною виденных» (Юрьев. Т. 2. С. 456–457). Яковлев прославился как характерный актер, с неизменным успехом выступал в драматических, комедийных и водевильных ролях, имел склонность к импровизации. Игра Яковлева отличалась простотой, непосредственностью и естественностью существования в роли. В АТ актер был принят без дебютов. Г. М. Ромм в юбилейной статье писал: «Он пришел в Александринский театр, уже сыграв роль Порфирия Петровича, и та сочность дарования, изумительная эластичность голоса и тела, выразительность глаз, тончайшая нюансировка движений и непревзойденное понимание стиля, которые теперь создали К.Н. Яковлеву восторженные овации, тогда были так же очевидны и ясны» (ЖИ. 1920. 27 апр. С. 1. — Г. Ромм). Среди лучших ролей, сыгранных в АТ: доктор философии Ютнер («Старый Гейдельберг»), городничий («Ревизор»), профессор Телемахов («Профессор Сторицын»), Синичкин («Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка»), Кулигин («Гроза»), Расплюев <«Веселые расплюевские дни» («Смерть Тарелкина»)>, Журден («Мещанин во дворянстве») и др. «Озлобленный добряк», — писал о роли Телемахова театральный обозреватель (БВед. 1912. 15 дек. — Смоленский [А.А. Измайлов]). Рядом с отрешенным от жизни и несколько приподнятым над жизнью Сторицыным Р.Б. Аполлонского Телемахов–Яковлев был фигурой земной, полной живого чувства и добродушного юмора, но не склонной вступать в сражение с пошлостью окружающего мира. Гибель Сторицына преображала Телемахова, долго копившееся возмущение прорывалось наружу, гнев и ярость делали его похожим на Дон Кихота, жаждущего сразиться со злом. В «Грозе», решенной Мейерхольдом в духе романтической драмы эпохи модерна и оформленной А.Я. Головиным, «бедняк Кулигин» выходил на сцену «в чудесном сером сюртуке с бархатным воротником» (ТиИ. 1916. No 3. С. 62. — Homo novus [А.Р. Кугель]). «Милый Кулигин — К. Яковлев, весь какой-то неугасимо теплящийся и в то же время как будто на вате» (НВ. 1916. 12 янв. — Ю. Беляев). Кулигин представал перед зрителями человеком умудренным, хотя и совсем еще не старым, и словно бы погруженным в собственные, только ему известные мысли. «Веселые расплюевские дни», показанные 23 октября 1917, были истолкованы Мейерхольдом в духе фантастики Гофмана. В яковлевском Расплюеве не было ничего фантастического, однако он вполне вписывался в мейерхольдовскую постановку благодаря своим простодушию и наивности: он легко поверил в оборотня и вурдалака Тарелкина, потому что верил всему — парадоксально это означало, что он ни во что не верит и именно поэтому, получив права следователя, готов всю Россию к ответу потребовать и через «расплюевскую механику» пропустить. Рецензент писал: «Г. Яковлев (Расплюев) хорошо показывал унизительную подхалимскую вертлявость разжиревшей полицейской пройдохи» (БВед., веч. вып. 1917. 24 окт. — Еф. З. [Е. Зозуля]). Расплюев был исполнен актером не просто реалистически, но избыточно реалистически, сверхнатурально, что парадоксально казалось то маской «жуткой символики», то маской «фантасмагорической простоты» (Эрмитаж. 1922. No 10. С. 2. — А.А.). «Мещанин во дворянстве» (режиссер и художник А.Н. Бенуа) ставился специально для Яковлева. Автор спектакля подчеркивал: «Самое важное... в создании „атмосферы правдоподобия“... на сцене является не реальность „обстоятельств времени и места“, не историческая точность... но тон, живая игра актеров» (Александр Бенуа размышляет. М., 1968. С. 106). Яковлевский Журден органично вписался в созданный Бенуа спектакль. Я.О. Малютин вспоминал: «Создав замечательный образ Журдена в „Мещанине во дворянстве“, он и в этой роли остался верен своему чутью: вышел на сцену истинным французом — по ритму речи, по характеру юмора, по блеску внешнего рисунка» (Актеры моего поколения. Л.; М., 1959. С. 215). Комизм образа опирался на детскость Журдена, на естественные наивность и простодушие этого большого ребенка. Ю.М. Юрьев свидетельствовал: «С каким великолепным тактом он избежал буффонады и шаржа в этой труднейшей роли. Как он был тонко комичен и убедительно наивен, узнав, что, оказывается, он всю жизнь говорил „прозой“» (Юрьев. Т. 2. С. 457). В декабре 1923 Яковлев перенес тяжелый инсульт. Актеру удалось вернуться на сцену, но ни одной своей старой роли он играть уже не мог, выходил только в эпизодических ролях с несколькими репликами или в ролях без слов: Марей («Пугачевщина»), Рубашкин («Конец Криворыльска»), сенатор («Отелло»), Егор, сторож («Рельсы гудят»). И.В. Ильинский вспоминал: «Придя в Александринский театр, я застал его после паралича, связавшего его во всех движениях, передвигался он с палочкой, тихо и осторожно выговаривал слова. Я видел его на репетициях „Пугачевщины“, где он играл маленькую роль в крестьянской сцене. Он говорил всего несколько слов. Я поразился тому, как можно остановить повышенный тонус массовой сцены, перевести все внимание на себя и тихим, к сожалению, даже немощным от болезни голосом сказать несколько душевных слов, западающих в сердце зрителей» (Сам о себе. М., 1984. С. 274–275). П.А. Марков писал: «...талант Яковлева совсем не простой... Он не от водевилей и не от русской „классической“ жизни; талант Яковлева ядреный, есть в нем некоторая и действительная пронзительность. Со смешком вытаскивает и выводит Яковлев на свет русский тинистый быт, национальную тоску и горечь, пьяные слезы, обжорную и бестолковую ограниченность, простую и нескладную доброту. Смотрит тогда Яковлев в самую глубину и первооснову, не путается в ненужных дебрях надоедливого психологизма. Его авторы — Гоголь, Достоевский и Сухово-Кобылин. <...> Запомнится Яковлев... актером русской драмы, национального нашего уродства и национальной нашей красоты» (О театре: В 4 т. М., 1976. Т. 3. С. 66). Роли в кино: кулак («Голод», 1921), помещик («Комедиантка», 1923), вахмистр Петрецкий («Степан Халтурин», 1925), Муравьев («Кастусь Калиновский», 1927), Бенкендорф («Ася», 1928), отец Уриил («Сын рыбака», 1928), граф Муравьев («Дворец и крепость», 1928). Другие роли: Ананий Глаха («Измена»), Захарьин-Юрьев («Смерть Иоанна Грозного»), Василий («Бешеные деньги»), Рисположенский («Свои люди — сочтемся!»), Земляника («Ревизор»), Василий Шуйский («Борис Годунов»), Градобоев («Горячее сердце»), Симеонов-Пищик («Вишневый сад»), Яичница («Женитьба»), Простаков («Недоросль»), Миллер («Коварство и любовь»), Телегин («Дядя Ваня»), Швохнев («Игроки»), Митрич («Власть тьмы»), Лебедев («Иванов»), Бодаев («Лес»), Чебутыкин («Три сестры»), Лоренцо («Ромео и Джульетта»), Чугунов («Волки и овцы»), Тарас («От ней все качества»), Халымов («Сердце не камень»), Дулитл («Пигмалион»), Робинзон («Бесприданница»), советник («Бригадир»), Шпигельский («Месяц в деревне»), Муромский («Свадьба Кречинского»), Перчихин («Мещане»), следователь («Живой труп»), Лука («На дне»), Фердыщенко («Идиот»), Юсов («Доходное место»), Мирон («Невольницы»), Аким («Власть тьмы»), Луп Клешнин («Царь Федор Иоаннович») и др. Лит.: ТЭ; Репертуар АТ (ук.); А. П. [Поляков А.С.] К.Н. Яковлев // Бирюч. 1921. Сб. 2. С. 346–363; Кугель А. Кондрат-простота: (Славной памяти К. Яковлева) // Красная газета, веч. вып. 1928. 28 авг. С. 4; Некр.: Д. [Дрейден С. Д.] К.Н. Яковлев // Ленингр. правда. 1928. 28 авг. С. 6; Юрьев Юр. К.Н. Яковлев // Красная газ. 1928. 30 авг. С. 4; Брянский А. Умер Кондрат Яковлев // РиТ. 1928. No 36. С. 8–9; Тверской К.К.Н. Яковлев // ЖИ. 1928. No 36. С. 9; Др [ейден] С. Кондрат Яковлев // Правда. 1928. 6 сент. С. 6; Кондрат Николаевич Яковлев // Актеры и режиссеры. М., 1928. С. 335–344; Владимирова Н.Б. Из истории рус. актерского иск-ва кон. XIX — нач. XX в.: (Творческий путь К.Н. Яковлева). Л., 1975. Арх.: РГИА. Ф. 497. Оп. 13. Д. 1242. Ряпосов, А. Яковлев К.Н. // Национальный драматический театр России. Александринский театр. Актеры, режиссеры : энциклопедия... — Санкт-Петербург : Балтийские сезоны, 2020. — С. 823-825.