Озаровский Юрий (Георгий) Эрастович

19.04(01.05).1869, Царское Село - 29.10.1924, Париж, похоронен на кладб. Пер-Лашез.

Режиссёр, артист, драматург, теоретик театра

Заслуженный артист императорских театров (1915)

01.09.1892 — 1915

Награжден орденом Станислава III ст. (1915). Первым браком женат на актрисе АТ, певице, театральном педагоге Д.М. Мусиной-Пушкиной, вторым — на актрисе АТ З.К. Сабинич. Сестра О.Э. Озаровская была известной собирательницей и исполнительницей народных песен и былин. Брат А.Э. Озаровский стал военным, пошел по стопам отца. Из древнего рыцарского польского рода Озаровских. Родился в семье военного, отец в 1869 был капитаном учебной конной батареи, позднее подполковником. Окончил Красноуфимское реальное училище, затем в 1892 — Драматические курсы петербургского императорского Театрального училища (класс В.Н. Давыдова и Н.С. Васильевой). Сразу по окончании курсов начал преподавать, в 1892–1894 вторым педагогом у Давыдова, затем вел курсы в 1899–1903, 1905–1908, 1909–1915. В 1903 окончил Археологический институт и стал специалистом по истории русской архитектуры XVIII — начала XIX вв. В 1892 поступил на петербургскую казенную сцену, сезон 1893/94 прослужил у Корша, еще сезон — в провинции и вернулся в АТ. Озаровский выпускался как комик и дебютировал в АТ в экзаменационной роли Загорецкого («Горе от ума»). Обладал отличными природными данными: «Небольшого роста, изящный, с изысканными манерами… истый петербуржец» (Юрьев. Т. 2. С. 161). Поначалу Озаровский играл много, но только эпизодические роли, вводы, много выходных (до 50 в сезон). После возвращения из провинции утвердился в амплуа комика-простака. «В труппе Александринского театра имеется актер Ю.Э. Озаровский — комик-простак, не то чтобы из самых первых, однако и не из вторых, очень любимый публикою водевилей и никогда не испортивший ни одной ответственной роли в комедии и драме» (Россия. 1901. 17 сент. С. 3. — Old Gentleman [А.В. Амфитеатров]). Роли этого времени: Растаковский («Ревизор»), Вальдшнеп («Бой бабочек»), Тришка и Вральман («Недоросль»), Г. N. и Г. D. («Горе от ума»). К 1898–1899 в его репертуаре появились и главные роли: Хлестаков («Ревизор»), и роли эпизодические, но традиционно значимые: Жевакин («Женитьба»), Зюскинд («Гибель Содома»). Современники отмечали, что Озаровский «особенно стилен в комедийном шекспировском и мольеровском репертуаре» (Ходотов. С. 223). Это относится к ролям второстепенным: Ланчелот, слуга Шейлока, крестьянин Пьеро («Дон Жуан»). Но и в большой роли Шута Тантриса или Криспена в собственной постановке «Единственного наследника» Озаровский выполнял ту же задачу — прояснял общий стиль постановки. Поэтому высшие актерские достижения Озаровского связаны напрямую с его становлением в профессии режиссера. Л.Я. Гуревич о роли марокканского царя Таруданте в «Стойком принце» писала: «Превосходный юмористический уродливый грим, читка выпуклая и до мелочей продуманная, важные рассчитанные движения, перебиваемые смешными выходками и откровенными заигрываниями с публикой» (Речь. 1915. 25 апр.). Режиссура Мейерхольда выявила суть актерской манеры Озаровского — всеобъемлющий комизм с эстрадным оттенком. В 1902 Озаровский назначен очередным режиссером АТ. В первых его постановках — «Недоросль» и «Ипполит» (1902) — находили подражание К.С. Станиславскому и мейнингенцам. Озаровский считался знатоком искусства МХТ, делал доклады, читал лекции о его спектаклях, например, в кружке им. Я.П. Полонского. Стремление к исторической, бытовой, как тогда называли, археологической, точности привело к тому, что в первой постановке «под архивной пылью» исчез комизм, во второй — трагизм античной героики, выраженный только художником Л.С. Бакстом. Примерно к 1908–1909 оформился собственный подход Озаровского к режиссуре. Для Озаровского русский реалистический театр XIX в. воплощали александринская актерская традиция и МХТ. Их Озаровский назвал театром Правды. Театр символистов — из них ближайшим был опыт Мейерхольда в Театре В.Ф. Комиссаржевской и в АТ — Озаровский считал театром Красоты. Предложил Озаровский и свой путь сценического искусства, сочетающий Правду и Красоту, — путь Стиля: находить для каждого драматического произведения аналог в произведении живописи, графики, архитектуры. Режиссер применял свои теории на практике: ставил пьесы екатерининского времени в стиле гравюр Даниила Ходовецкого в здании XVIII в. (Царское Село, Китайский театр, 1911), в московском Драматическом театре в 1916 поставил Островского как яркое, пестрое зрелище в стиле расписного павловопосадского платка. Эстрадный характер актерского комизма Озаровского соответствовал его режиссерскому отношению к комическому театру — это были чаще всего очень веселые спектакли с большим количеством вставных номеров, пародирующие исполнение русских водевилей и комедий екатерининской и александровской эпох, испанской («Пастушка-герцогиня», 1909) и французской («Единственный наследник», 1908) драматургии. Неудачами считались постановки трагедий и драм, хотя Озаровский охотно за них брался. Не имели успеха античные трагедии «Ипполит» (1902) и «Антигона» (1904) с Идой Рубинштейн в заглавной роли, философская драма «Отец» (1904), полным провалом сочли «Гамлета» (1911). Исключение составили чеховские постановки, поскольку Озаровскому было близко понимание трагизма не исключительного, не высокого, а обыденного, бытовое понимание трагедии как печального, грустного, не зависящего от воли человека действа. Озаровский поставил на сцене АТ сп. «Вишневый сад» (1905), «Дядя Ваня» (1909), «Три сестры» (1910). «Чехов находится в монопольном заведывании Ю.Э. Озаровского» (ТиИ. 1910. № 38. С. 691. — А.Р. Кугель). Основной тон режиссерской стилизации Чехова у Озаровского — сумеречность, блеклость, увядание — тон, характерный для драмы модерна. Чехов, по Озаровскому, глубокий пессимист, течение жизни в его пьесах — приближение катастрофы. Это основное настроение не было выдержано от начала до конца в сп. «Вишневый сад», но «моментами оно сгущалось» (БВед. 1905. 24 сент. С. 4. — А. А. Измайлов). «Трагическое толкование не проведено режиссером через всю пьесу», — считал Кугель, и подлинной трагедией видел только третий акт спектакля (ТиИ. 1905. № 40. С. 644–645). Действие в «Вишневом саде» строилось на контрасте между воспоминаниями о прекрасном прошлом (оно было представлено в спектакле необычайной красоты интерьерами и роскошным цветущим садом — дебют К.А. Коровина на драматической сцене) и тягостным ощущением приближающегося конца в настоящем. Элегический стиль сложился и в последнем чеховском спектакле Озаровского «Три сестры». Настроение надломленности, усталости создавалось декорацией П. Б. Ламбина и манерой исполнения. Озаровский много занимался сценическим движением, жестикуляцией по Дельсарту с учениками и артистами, вырабатывая соответствие движения слову. Пластика актеров в этой его постановке особая — ломаная, угловатая и расслабленная. Актерам, привыкшим к бытовому репертуару, трудно было в «драматургии чисто чеховских недоговоренностей и психологических лаконизмов, чисто чеховских асимметрий между чувством и мыслию, чисто чеховских ритмов музыкального чувства» (Озаровский Ю.Э. К пост. «Иванова». Уроки режиссера // РГИА. Ф. 681. Оп. 1. Д. 15. Л. 1). У молодых исполнителей Е.И. Тиме, Ходотова, М.А. Ведринской «была гибкость, чуткость к Чехову», — считал Л.М. Василевский (Речь. 1909. 18 марта. С. 5). И это тоже определило особые качества чеховских спектаклей Озаровского. На его спектаклях родилось новое для АТ понятие «чеховский актер». Корифеи АТ почти не принимали участия в спектаклях Озаровского, однако Сарра М.Г. Савиной, Чебутыкин и Фирс Давыдова стали знаковыми, коронными, прославленными ролями великих артистов. Невольно возникавшее сравнение спектаклей АТ со спектаклями МХТ сводилось к противопоставлению иллюзии жизни у художественников размытому понятию «чеховский сценический стиль» у Озаровского. Но если до чеховского цикла Озаровского большая часть публики и критики считала «иллюзию жизни, какую дают „московские художники“», необходимым и единственно возможным условием постановки (БВед, веч. вып. 1902. 16 нояб.), то к 1911 успех спектаклей Озаровского доказал, что не мхатовский стиль постановок Чехова имеет право на существование. Режиссер и педагог, Озаровский был озабочен укреплением репутации александринской труппы, обновлением ее искусства. В 1910 Мейерхольд, М.Е. Дарский и Озаровский подали директору В.А. Теляковскому «Докладную записку» о репертуаре и формировании труппы (см.: РГИА. Ф. 681. Оп. 1. Д. 31. Л. 1–6). Режиссеры указывали дирекции на недопустимость второсортной, «поставщической» драматургии в репертуаре императорской сцены, предложили вернуться к системе формирования труппы по амплуа. На ближайший сезон 1910/11 сформировали программу, почти полностью затем выполненную. Из трех пьес, предложенных Озаровским, он не поставил только «Женитьбу Фигаро», о которой давно мечтал. «Гамлет» и «Три сестры» — премьеры следующего сезона, где предполагаемый состав исполнителей полностью совпал с осуществленным. Озаровский много занимался художественным чтением, написал книгу о законах декламации, режиссировал собственные и чужие выступления в этом жанре. Озаровский был одним из первых русских эстрадных режиссеров, выступал в жанре пародии, конферировал, писал тексты для «Бродячей собаки», либретто пантомим. В 1908 Озаровский с Д.М. Мусиной организовал театр «Стиль», который проработал всего 2 недели. Позднее Озаровский режиссировал спектакли Общества охраны памятников искусства в особняке баронессы Икскуль и дворце Шуваловых. С большим успехом прошли исторические спектакли под его руководством в Китайском театре на Юбилейной художественно-промышленной выставке Царского Села (1911). Программу представлений балетной и драматической императорских трупп составил Озаровский. Он же поставил драматические спектакли по комедиям XVIII — первой четверти XIX в. На этой же выставке получил золотую медаль за коллекцию предметов елизаветинской эпохи из музея Старый домик. В музее, который также называли «Театральным домиком», Озаровский организовывал концерты-вечера, стилизованные под соответствующие исторические эпохи. Его приглашал Н.Н. Синельников и другие крупные провинциальные антрепренеры. Но он подписал контракт с Н.Ф. Балиевым, стал главным режиссером московского театра-кабаре «Летучая мышь». Здесь он подготовил две чтецкие программы, «Графа Нулина» и «Мертвые души». Однако отношения не сложились, и от Балиева он ушел. Озаровский продолжал мечтать о художественном руководстве, поэтому принял предложение дирекции В.П. и Е.М. Суходольских возглавить московский Драматический театр. Здесь он поставил «Павла I» и «Грех да беда на кого не живет» (1916). Для этой же труппы Озаровский разработал программу стилизованных драматических представлений, начиная от фольклорных (хороводов, обрядовой драмы) до Островского. Исполнению этого замысла помешали революции. Февраль Озаровский приветствовал, от Октября в 1920 бежал вместе со второй женой З.К. Сабинич сначала в Прагу, где в Национальном театре поставил «Ревизора», затем в Загреб, где служил главным режиссером Хорватского национального театра и ставил пантомимы своего сочинения, потом ненадолго в Берлин и оттуда в Париж. В Берлине и Париже он создал актерскую школу-студию под названием «Творческая мастерская Озаровского». Лит.: Чуваков; Зигфрид [Старк Э.А.] Круг завершен! // Обозрение театров. 1910. № 1174. С. 11–13; Ю.Э. Озаровский: К сегодняшнему юбилею // Рампа и жизнь. 1917. № 35. С. 7–8; Сюжеты. С. 445–474. Арх.: РГИА. Ф. 497. Оп. 5. Д. 2298; Ф. 531. Оп. 1. Д. 303. Лл. 268–269; Ф. 681 Оп. 1. № 4, 8, 10, 15, 31, 58; РГИА.; РГАЛИ. Ф. 853 — М.Г. Савина. Оп. 2. Д. 935. Л. 15 и об. Сомина, В. Озаровский Ю.Э. // Национальный драматический театр России. Александринский театр. Актеры, режиссеры : энциклопедия... — Санкт-Петербург : Балтийские сезоны, 2020. — С. 518-520.